Наталья Агнищенко,
Координатор Женского Бюро ВНПС «Захист праці»,
магистр гуманитарных наук
Профсоюзное движение на улицах и заводах украинских городов пока еще не столь массово. Даже те, кто в нём участвует, далеко не всегда присматриваются и анализируют, а чем, собственно, их деятельность полезна всем гражданам, ищущим средства к достойному человеческому существованию, то есть настоящим и будущим наемным работникам различных профессий? «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянии». Драматизируя поэтическим языком Есенина, я настаиваю на новом взгляде на известные вам, мои читатели, факты.
Вы – участники вот уже годы выплескивающейся на улицы и экраны активности противодействия принятию нового трудового кодекса, очередной проект которого рассмотрен украинским парламентом в первом чтении в ноябре 2015 года.Какое она и он – активность сопротивления и трудовой кодекс – имеют отношение к каждому украинскому наемному работнику, и, особенно, работнице? Раскрою карты, эта статья (точнее, серия статей) посвящена гендерным аспектам трудовых отношений, регулируемых украинским законодательством.
Что же собой представляют гендерные аспекты трудовых отношений, и зачем вам загружать в свой активный словарь эти дополнительные термины? Надеюсь сделать эту необходимость очевидной.
Термин «гендерный» пришел в трудовое право через социальные науки из сексологии, и на этом пути он обзавелся массой оттенков значения, позволяющих раскрыть тонкости различных социальных отношений, составляющих ткань нашей с вами жизни. Не будет преувеличением отметить, что в основе вышеупомянутой жизни лежит сексуальность во всем многообразии значений этого слова – и биологических, и социальных. Секс обеспечивает индустриальное производство воспроизводством рабочей силы. А носители ресурсов воспроизводства рабочей силы сами этой силой являются. Это переплетение столь привычно глазу, что наше внимание на нём не задерживается. Но именно участие полов как в воспроизводстве себя самое, так и в товарном производстве определяло и всё еще определяет их судьбу – и описывается в современном трудовом праве термином «гендерные аспекты».
Социологи различают понятие «пол» (классификацию при рождении), категорию принадлежности по признаку пола (социальную принадлежность к группе) и гендер – процессуальное подтверждение этой принадлежности. Почему возникает необходимость процессуального подтверждения? Мы можем ежегодно наблюдать его в «мире животных» в брачный период – когда в расписании природы остро стоит вопрос размножения и в ход идут яркие наряды, брачные песни и танцы, ритуальные бои соперников. Человеческая сексуальность не имеет временной привязки – потому процессуальность для нас актуальна всегда, и всегда, всегда социально значима. Социальная принадлежность к группе на самом деле никогда не определяется лишь принадлежностью по признаку пола (хромосомного, гормонального, морфофункционального, анатомического) – у пола всегда есть возраст, раса, национальность, класс отношения к средствам производства, имущественная страта. Возьмём сравнение: звуковые сигналы, становясь языком, обретают многоуровневую систему взаимосвязи единиц разной природы (фонетика, лексика, морфология, синтаксис, стилистика) – и в качестве текстов различной стилистики определяют судьбу человеческих сообществ – и определяются ею. Так способ биологической репликации становится в сотнях вариантов соединения с системами родства языком культур – и был использован для организации производственных отношений.
В не столь отдалённую эпоху промышленной революции получить максимальную прибыль от вложения капиталов оказалось возможным самым «простым» способом – создав гражданское общество, защищающее интересы свободного капитала, не создавая категорию «гражданок». Разделение двух полов на пол биологический (выделенный для воспроизводства общества) и пол социальный (выделенный для построения цивилизации) не литературно, а законодательно до сих пор чарует многие умы. Казалось бы, очевидно, что у каждой из двух частей мощного ресурса воспроизводства жизни есть и биологическая и социальная составляющая. Однако, простейшее шарлатанство позволило сотню с хвостиком лет продержать примитивный способ увеличения прибыли от капитала, поместив всех женщин от пяток до макушки в ресурс воспроизводства и обслуживания рабочей силы.
Как это работало? Женщины, не включаемые в профессиональные наемные работники, вынуждены были продавать исключительно свою сексуальность, желательно «оптом», т.е. заключать брачный союз, рожать детей, выращивать их и обслуживать жизненные потребности своего мужа-рабочего, сокращая в целом материальные затраты на поддержание и воспроизводство рабочей силы, что позволяло держать минимальную заработную плату при максимальной нагрузке. К нашему общественному стыду, эта схема, уж более века утратившая свою юридическую актуальность, до сих пор влияет на нашу жизнь. А причина в том, что в своей примитивности такая модель устойчива и актуальна для низкого экономического уровня.
Каковы другие модели? Легко заметить основной минус вышеописанной ситуации для роста производства – половина потенциальной рабочей силы исключается из участия в производственных отношениях. То есть другие модели будут избегать исключения, принимая в игру женщину-работницу, и получая тем самым как основной минус открытые вопросы воспроизводства рабочей силы и поддержания её жизнедеятельности.
К началу 1906 года в Российской империи, в состав которой входила часть современной Украины, шёл экономический подъём, растущее производство нуждалось в рабочих руках здесь и сейчас, актуализировалась модель привлечения женщин к наёмному труду – с сохранением предшествующей схемы обслуживания ими жизнедеятельности рабочих и детей. По всей империи, охваченной революцией 1905-1907 годов, насчитывалось более 600 профсоюзов, объединяющие более 245 тысяч человек. В Киеве в октябре 1905 года в Троицком народном доме (ул. Большая Васильковская, 53/3) были организованы первые в Киеве профсоюзы рабочих, работало Центральное профсоюзное бюро, закрытое к концу 1907 года. Профсоюзы стремились к активному вовлечению женщин в свои ряды, создавая специальные комиссии по агитации и пропаганде среди работниц, поскольку руководили созданием профсоюзов грамотные люди, понимающие, что от степени участия женщин в рабочем и профессиональном движении зависит успех экономической борьбы в целом.
Пробившая собственным лбом стену отказа женщинам в профессиональном обучении и трудоустройстве председательница «Русского женского взаимно-благотворительного общества» доктор Анна Николаевна Шабанова, сыгравшая немалую роль в доступности врачебного дела гражданкам российской империи и развитии педиатрии, выступила с инициативой проведения женского съезда. Он открылся 10 декабря 1908 года в Санкт-Петербурге – и результатами рассмотрения вопроса о трудовых правах женщин стали практические меры: рост женских кружков рабочих артелей, общества дешевых квартир, ясли для детей. 2 марта 1913 года в Петрограде в здании хлебной биржи на женский митинг собралось полторы тысяч человек. Повестка дня научных чтений включала вопросы: право голоса для женщин; государственное обеспечение материнства; о дороговизне жизни. Спустя несколько лет и революций, выступая в декабре 1917 на III Всероссийской конференции профсоюзов с докладом “Профессиональные союзы и женский труд”, Александра Коллонтай инициировала постановление об охране материнства и младенчества.
Так зарождалась гендерная политика в области трудовых прав. В отличие от гражданско-политических прав, называемых негативными правами, социально-экономические права квалифицируются как позитивные права. Название “негативные” отражает тот факт, что гражданско-политические права связаны с защитой от вмешательства (в том числе и государственного) в осуществление гражданских прав и свобод человека. Чтобы получить избирательное право, нужно просто отменить запрет на участие женщин. Социально-экономические права имеют иную природу. Для их обеспечения государству недостаточно только лишь воздерживаться от вмешательства в данную сферу – реальное осуществление социально-экономических прав становится возможным лишь путем создания необходимых социальных институтов и инструментов, позволяющих на практике гарантировать реализацию этих прав. Таким образом, для реализации “позитивных” прав необходима целенаправленная деятельность. Лев Троцкий писал, что невозможно освободить женщину от рабского домашнего труда, не создав общественных столовых, прачечных и детских учреждений.
Наше предыдущее государственное образование, будучи внутренне социально противоречивым, то есть одной своей частью удовлетворяя интересы рабочего класса, а другой «рукой» отвергая их, шло по пути создания институтов, гарантирующих решение обеспечения воспроизводства рабочей силы на государственном уровне, с переменным успехом, отягощаемым половинчатыми мерами недостаточности финансирования социальных проектов ввиду отсутствия их приоритетности в государственной политике. Тем не менее, к 70-м годам удалось выйти на уверенное создание дешёвого жилья, общественных столовых, прачечных, детских садов, комфортных лагерей и домов отдыха. Эти блага и раньше в небольших объемах строились и снабжались, но законодательно эта политика не была связана с трудовым правом, а шла само собой разумеющимся поощрением. С новым законом о труде 1971 года ситуация изменилась.
Декретом СНК РСФСР от 15 октября 1921 г. социальное страхование стало осуществляться за счет средств работодателей, а 9 декабря 1921 г. Декретом «О социальном обеспечении при временной нетрудоспособности и материнстве» пособие по материнству устанавливается в размере фактического заработка. В КЗоТе 1922 г. впервые появилась специальная глава XIII «Труд женщин и несовершеннолетних». В этом Кодексе были сохранены нормы об освобождении беременных женщин от трудовой повинности, как и женщин, кормящих грудью, а также имеющих детей до восьми лет, при отсутствии лиц, ухаживающих за ними (ст. 13). Для беременных и кормящих матерей запрещались ночные и сверхурочные работы, женщины освобождались от физического труда на восемь недель до и восемь недель после родов, а от конторского соответственно – на шесть недель. Устанавливались дополнительные перерывы для кормления ребенка, а с пятого месяца беременности запрещались командировки без согласия работницы (ст. 131-134). Социальное страхование включало выдачу пособия по беременности и родам, а также по уходу за больным членом семьи (ст. 176). Родители и опекуны несовершеннолетних имели право требовать расторжения трудового договора, когда его продолжение угрожало здоровью несовершеннолетних или клонилось к ущербу для него. С 1937 г. расходы на оказание медицинской помощи женщинам (женские консультации, родильные дома и др.), а также финансирование детских садов и яслей начали осуществляться исключительно за счет государства. (Мы помним, что одновременно была восстановлена дореволюционная уголовная ответственность за аборт, отменённая в 1956 году, что подчёркивает утилитарность государственной заботы о воспроизводстве, но при этом важно, что ставится государственная задача дать воспроизводству ресурсы). Женщинам запрещалась работа на особо тяжелых и вредных для здоровья производствах, а также на подземных работах и работах в ночное время. Еще до принятия нового КЗоТа в 1922 г. в подзаконном порядке предписывалось отдавать предпочтение в оставлении на работе при сокращении штата одиноким женщинам с детьми в возрасте до года. Увольнение беременных женщин по инициативе администрации допускалось производить только в исключительных случаях и только с санкции инспектора труда. Дальнейшая политика трудовых норм касалась ограничения подъёма тяжестей и облегчённого труда беременных женщин (КЗоТ 1971 г., ст. 160 и 161).
То, что делает советский КЗоТ 70-х особенно ценным – это закрепление в трудовом праве создания условий достаточно комфортного воспроизводства рабочей силы: ясли, детские сады комнаты для кормления грудных детей и т.д.
В главе XII ПРАЦЯ ЖІНОК статья 186 КЗоТа УССР «Обслуговування матері на підприємствах, в організаціях» : «На підприємствах і в організаціях з широким застосуванням жіночої праці організовуються дитячі ясла, дитячі садки, кімнати для годування грудних дітей, а також кімнати особистої гігієни жінок».
Для обеспечения этих потребностей создавались специальные фонды. Например, Статья 101 КЗоТа РСФСР «Материально-бытовое и культурное обслуживание рабочих и служащих за счет общественных фондов потребления»: «Кроме заработной платы рабочим и служащим за счет общественных фондов потребления выплачиваются пособия по государственному социальному страхованию и пенсии, предоставляются путевки в санатории, дома отдыха и туристские базы, обеспечиваются бесплатная медицинская помощь и бесплатное обучение, производятся другие выплаты и предоставляются иные льготы. Средства из указанных фондов направляются также на строительство жилищ, школ, культурно-бытовых и медицинских учреждений, на улучшение культурно-бытового обслуживания рабочих и служащих, а также на содержание детей в детских дошкольных учреждениях».
А Статья 231 КЗоТа РСФСР предписывала профсоюзам следить за жилищно-бытовым обслуживанием рабочих и служащих: «Для осуществления контроля над соблюдением законодательства о труде, правил по охране труда, за выполнением коллективных договоров и за жилищно-бытовым обслуживанием рабочих и служащих члены фабричных, заводских, местных комитетов профессиональных союзов и вышестоящих профсоюзных органов, а также другие правомочные представители этих органов имеют право проверять работу предприятий торговли и общественного питания, а также работу поликлиник, детских яслей и садов, общежитий, бань и других коммунально-бытовых предприятий, обслуживающих рабочих и служащих данного предприятия, учреждения, организации.
Профсоюзные органы в случае необходимости вносят в соответствующие организации предложения о привлечении к дисциплинарной ответственности руководящих работников, которые нарушают законодательство о труде и правила по охране труда. Эти организации обязаны в месячный срок сообщить профсоюзному органу о принятых мерах».
Можно сколько угодно твердить о бумажном характере этой буквы закона, но почему же, начиная с 1986 года, поправки к законодательству о труде быстренько убрали из КЗоТов эти социальные гарантии, переместив их в «другое ведомство» соцобеспечения?
Покромсанный и урезанный, действующий ныне в Украине Кодекс закона о труде 1971 года сохраняет следы социальной ориентированности – и, конечно, нуждается в обновлении – в обновлении, соответствующем требованиям времени и современной социально-экономической ситуации.
Но какие же обновления мы видим в проекте 2015 года?
В проекте целый один раз появилось слово «гендерный». Глава 1, Статья 2, пятый пункт основных принципов правового регулирования трудовых отношений – «рівності прав і можливостей працівників, у тому числі гендерної рівності, шляхом забезпечення єдності та диференціації умов праці».
Путём единства и дифференцирования условий труда можно обеспечить равенство прав и возможностей работников – но не гендерное равенство, сиротливо засунутое в этот ряд и больше в документе не возникающее. Гендерное равенство – равенство процессуальности воспроизведения половой принадлежности – касается непосредственно вопросов воспроизводства. То есть, помимо условий для беременных и кормящих женщин, родительских обязанностей по уходу за ребёнком. Когда законодательно уход за ребенком связан лишь с беременностью и грудным вскармливанием, это необходимое условие никак не обеспечивает гендерное равенство за пределами первого шага воспроизводства трудовых ресурсов. И никак не является современным правовым документом.
В следующей статье мы более подробно сопоставим проект грозящего нам нового трудового права с действующим ныне кодексом и проанализируем, почему новый проект ухудшает ситуацию с гендерным равенством в украинском трудовом праве, и как он должен эту ситуацию улучшать. Это позволит нам развить нашу публичную профсоюзную активность не только как активность сопротивления, но и дополнить созидательное осознание правовых возможностей.